У каждой деревни есть своё лицо. Даже у умирающей, растворяющейся в реалиях современности. И пусть черты лица этого немного протёрлись и исказились от беспощадности времени, по ним всё ещё можно угадать характерные особенности населённого пункта, почувствовать его «дыхание», распознать характер.

Откуда Дручаны взяли своё название, теперь можно только догадываться. Самое простое объяснение: производное это от неподалёку протекающей реки Друть, деревня стоит на её притоке Должанке. Согласно же сборнику «Этимология местных названий Витебской губернии», изданному в одной из частных типографий города Ревеля в 1897 году (а границы регионов тогда совершенно иначе проходили), название населённого пункта может быть трансформированным иноязычным производным от «вздрагивать, встрепенуться, испугаться». Последняя версия мне отзывается больше: Дручаны ассоциируются с местностью глухой, дремучей, диким зверьём кишмя кишащей – не диво от неожиданных встреч с ним вздрагивать! И не только сейчас, когда совсем обезлюдевать стала. Раньше Дручаны славились своими глухими лесами.

70 лет тому назад

С Тамарой Ившиной, уроженкой этой деревни, сейчас проживающей в далёкой Удмуртии, мы познакомились очень современно: в социальных сетях. И она рассказала, какой помнит свою малую родину более полувека назад, в 1950-1960-хх годах:
– Родилась я в Дручанах в 1949 году в семье Михаила и Анны Бедных (мамина девичья фамилия Яскевич). Дом нашей бабушки Серафимы Бедной стоял на окраине деревни. Пол был земляной, посередине печь, полати от стены до стены. Напротив – лавка да стол. Жили бедно – электричества не было: уроки приходилось делать вначале при лучине, потом появилась керосиновая лампа, и казалась она тогда чем-то необыкновенным. Окошки в доме были маленькие, низкие. Помню, в них иногда волки заглядывали – становилось страшно до жути, особенно когда родителей дома не было.
Бабуша Серафима жила в «исторической» части Дручан: поворачиваешь направо на въезде со стороны Заполья – и до конца деревни. Дом стоял по левой стороне от грунтовки, за ним – луг и речка. Неподалёку, в лугах, была криница с ледяной водой, рядом с ней всегда раздавалось лягушачье кваканье. А за рекой – болота, полные клюквы. Собирать её ходили, когда похолодает. Из обуви на ногах были лапти и онучи – что-то типа портянок. Ноги замерзали и превращались в настоящие красные гусиные лапы… С другой стороны деревни стояли сухие леса – туда ходили за грибами, за черникой и брусникой. За счёт леса и выживали. Можно было и сдавать ягоду – стояли ёмкости для сбора, но заготовители платили немного, всё больше палочки за работу ставили. Помню, мы, детвора, когда кино привозили, на сеанс за два яйца куриных бегали.
Родители вскоре построили большой бревенчатый дом: в помощь были топор-пила-рубанок-руки да ноги. Стоял он ближе к середине деревни, недалеко были школа, клуб.
При доме выстроили хлев, другие постройки хозяйственные. Держали корову. Много она молока давала хорошего, вкусного, только не любила детей почему-то. У меня отметина от неё осталась на животе – зацепила рогом.
Детство было трудным, но для меня и счастливым: на природе, бегали, где хотели, и не боялись ничего. Голода мы не знали. Родители для этого, конечно, работали с раннего утра и до поздней ночи. Конфеты и пирожные нам заменял ломоть хлеба, припорошенный сахарком. Из конфет подушечки считались верхом богатства.
Была в деревне машина чесальная – овечью шерсть расчёсывала, отец на ней работал. На специальном станке валяли валенки. Бельё разглаживали специальным деревянным приспособлением, если правильно помню, он рубель назывался. Позже железный утюг появился. Станок ткацкий был – красивые покрывала ткали, дорожки – жаль, что ничего не сохранилось…

В 1959 году родители продали дом сельсовету на разбор и вывоз, председатель им выдал документы на выдачу паспортов (в те годы крестьяне на руках паспортов не имели). После этого вся наша семья со своим скарбом уехала в город Коркино Челябинской области, где жили мамины двоюродные брат и сёстры, чьих родителей ещё в 1930-х годах выслали туда из д. Аксеньковичи.
В Коркино была уже другая жизнь. Родителям пришлось всё начинать с нуля. Я помню, как надо мной смеялись, когда я пришла в школу и разговаривала на белорусском языке, одежда моя всех веселила… Но это уже совсем другая история, где родные Дручаны жили теперь только в моей памяти…

Дручаны сейчас

…Въезд в Дручаны со стороны Заполья всё там же: практически в самой середине единственной длиннющей улицы. Направо – Дручаны исторические, налево – часть, которая выросла из домов переселенцев. Последние – перебравшиеся в эти места из других населённых пунктов и объединённые ранее в посёлок Будёновский, который со временем врос в деревню и стал теми самыми «Дручанами, когда налево пойдёшь». В обеих половинах деревни всё еще доживают свой век старики. Согласно официальной статистике Запольского сельского совета, зимует здесь 9 живых душ в 7 домовладениях, летом дачники оживляют еще 15 домов.

«О Боже, не узнать ничего!» – выдыхает моя собеседница по переписке Тамара Михайловна. Она была на малой родине в последний раз в 1988 году, сделала тогда пару фотографий… Я сняла видео современных Дручан, отправила ей. Теперь нет уже даже старого магазина – снесли, не говоря о клубе и школе. Даже уцелевшие жилые дома словно редкие зубы старика… А между ними – кустарник да подросшие уже на участках с захороненными домовладениями берёзки и клёны.
Едем на редакционной «ласточке» и налево от поворота считаем их – до 49-го, с надписью: «Дом социальных услуг», в котором проживает самый главный человек на сегодня в деревне – её староста Валентина Иосифовна Скамейко.

Именно она «координирует» потихоньку затухающую в деревне жизнь, держит связь с «большой землёй», что за тёмным дремучим лесом. Пока беседуем с хозяйкой, раз пять раздаются телефонные звонки: соседи интересуются, не приехала ли уже автолавка?!

Бомбы над Дручанами: конец 1950-х

Приехала сюда маленькая Валя в 6-7-летнем возрасте (в 1956 году) из деревни Хатульщина – одной из нескольких, которые расселили, чтобы сразу после войны закончить обустраивать один из крупнейших военных авиационных полигонов, расположенных в европейской части бывшего СССР. Занимал он 22 кв. километра и располагался на территории не только Белыничского, но и Кличевского районов. Здесь же оседали переселенцы из Белого Лога, расселены были Бросневичи, Осовцы и другие населённые пункты, прилегавшие к территории полигона. Но иногда это не спасало от грозившей с небес опасности.

Про тот случай, когда в мирное уже время, году примерно в 1958, лётчик по ошибке сбросил на Дручаны две бомбы, в окрестных деревнях рассказывали тревожным шёпотом, от которого волосы на голове шевелились.

Был солнечный тёплый день. Точно уже не вспомнит, но похоже, на дворе стоял июнь. Вместе с соседской ребятнёй они весёлой гурьбой болтались на деревенской улице, на скамеечке возле колодца – это было их постоянное место для игр. Потом из дома напротив вышел двоюродный брат Вали, взрослый и серьёзный – он заканчивал школу и готовился к выпускным экзаменам. Малышню со скамейки прогнал и устроился с учебниками на лавочке сам. Дети пошли в сарай на сено. Потом начался дождик, лавка и вовсе опустела. К счастью.

Только сгустились тучи, с неба послышался рёв мотора. Валина мама в это время полола в огороде капусту. Потом рассказывала: «Слышу, летит бомба. Но по звуку понимаю: не над полигоном её выбросили, а прямо у нас над головами!» Женщина сориентировалась: быстро скатилась под сарай и замерла на земле. Дети высыпали на улицу, когда бомбы уже упали. То ли слабенькие они были совсем, то ли учебные – не разрывались. Одна упала под окном соседского дома, там хозяйка только-только 4-месячную малышку искупала, положила на постельку и отошла в сторону. В этот момент всё и произошло: перегородку рядом с детской кроваткой посекло осколками. С ребёнком, слава Богу, ничего не случилось.
Вторая бомба упала рядом с той самой лавочкой, на которой ещё совсем недавно играли дети.
У Валентины Иосифовны и теперь, спустя более 6 десятков лет, перед глазами стоит бордовое марево от взрыва, затянувшее полнеба над Дручанами. Она тогда, увидев маму, лежащую под сараем, испугалась, что её убило, да так, что ноги отнялись. Долго от этого испуга девочку потом лечить пришлось – и по больницам, и по бабкам-знахаркам.
А к вечеру в деревню на военной машине лётчика привезли, всё это учинившего. Седой мужчина, прошедший войну, плакал и просил прощения. Попал в облачность, приборы дали сбой, показав целью деревню. Хорошо, только несколько куриц на тот свет отправилось, людей Бог миловал.

Солнце садится степенно за лесом, наступающим на деревню со всех сторон. Тихо… Это раньше дручанские сумерки приветствовал призывный рёв 93-голового коровьего стада. Сейчас и хозяйство-то почти никто не держит: и тяжело уже, возрастные все местные жители, и рискованно – дикие обитатели леса нет-нет да и заходят в деревню. Валентина Иосифовна выходит покормить полосатого кота, недавно подкинутого кем-то. Сумерки садятся всё ниже, размывая последние характерные черты деревни, которые пока ещё хоть как-то да можно рассмотреть.
Лилия АПАРОВИЧ. Фото автора.

Дручаны, 1988 г. Фото из домашнего архива Тамары Ившиной.

Оперативные новости Белыничей и Белыничского района смотрите в нашем телеграмм-канале «Новости Белыничей»